Птенцы Виндерхейма - Страница 168

168

– Ты псих!

Девушка пригнулась и отступила от ручья, подобрав по дороге палку-посох.

– Постой! – Сванд наконец выдернул ладонь из штанов и поднял ее над головой.

Солнце щедро плеснуло лучами на предмет в его руке, заплясало бронзовыми всполохами. Левой рукой Бийран пытался застегнуть штаны, а в правой сжимал кулон.

Где он его прятал? В трусах, что ли?

– Прошу тебя. – Мальчишка оставил пуговицы брюк и, как был расхристанный, опустился на одно колено. Прямо как тогда на плацу.

– Прими этот скромный дар – знак моей любви и уважения.

Она попятилась:

– Чего?

– Никто, кроме тебя, валькирия моих грез, не заслуживает права владеть им.

Едва смысл слов и действий сокурсника дошел до девушки, она пришла в настоящий ужас. Бийран – псих, псих, долбанутый псих!

– Мне не надо. Оставь себе.

– Прошу, осчастливь меня! Знать, что мой подарок помог тебе – лучшая награда.

Она заговорила. Осторожно, очень ласково, но уверенно – так разговаривают с непослушными маленькими детьми:

– Бийран, миленький. Хочешь, я буду тебе другом? Мне кажется, мы могли бы стать друзьями.

«Миленький» – подходило к здоровенному белобрысому лбу не больше, чем «Дварфу» розовая юбочка с оборочками, но все другие ласковые слова вылетели из памяти.

Какое-то глупое слово – «миленький». Глупое и ненастоящее, родом из книг. Сродни тем словам, что в запасе у чокнутого сванда, недаром он так расцвел, лишь заслышав его.

– Да, милая! Да, любимая! Да, десятки тысяч раз отвечу тебе я «да», и пусть слышат боги! Я счастлив и горд назвать себя твоим другом. Я всегда им был и буду. Я буду рядом, что бы ни случилось. Знай: ты всегда можешь найти во мне утешение от своих печалей и горестей. Я буду верным защитником, опорой и рыцарем. Я всегда буду рядом…

– Отлично. Тогда убери кулон и застегнись.

– Нет! Я прошу тебя, прими его как символ нашей дружбы. Прими его, чтобы я знал: я сделал все, что нужно.

Бийран видит и слышит лишь то, что хочется Бийрану.

Девушке казалось, она почти могла разглядеть радужный мыльный пузырь, окружавший сванда. Слова с трудом проходили через прозрачную, но упругую пленку: преображались, искажались, утрачивали смысл.

Окрестности ручья захлестывало безумие. Оно звучало в сладких до приторности фразах, почерпнутых из сентиментальных романов, отливало ржавым золотом кулона в руках парня.

Она потрясла головой, избавляясь от пустых, вязких слов.

– К йотунам!

Отшвырнула палку – жалко оставлять, но бежать удобнее, когда руки свободны. И припустила вниз по камням. Пока он застегнет штаны и слезет со скалы, она успеет скрыться.

В Йотунхейм, в Северный Обрыв, в Мировую Язву психа Бийрана с его болезнью, которую он называет «любовью». Альдис не подписывалась в этом участвовать!

Вслед ей неслось:

– Постой! Куда же ты?! Подожди меня, прекрасная деваааа…

Хельг Гудиссон

Лис крался, злой, как инеистый великан, неведомым образом оказавшийся в Муспельхейме.

Руководство академии оказалось предусмотрительнее и хитрее, чем много чего возомнивший о себе «птенец». Или даже «птенцы» – вряд ли другие первокурсники не договаривались заранее о совместных действиях на полигоне. Правила нового испытания разбили в пух и прах Хельговы задумки.

Теперь каждый сам за себя. На первом испытании или во время других заданий можно было рассчитывать на товарищей по группе, теперь же нельзя никому доверять.

Как гласит старинная ойкуменовская поговорка, человек человеку – волк. Ну а если сделать привязку к нынешним событиям, курсант курсанту – волчонок.

Сотня злых волчат собирается драться за кусок свежего мяса под внимательным присмотром взрослых особей. Кто достоин остаться в стае? Кого следует вышвырнуть? Кто слабый, а кто сильный?

Вопросы, на которые сегодня будут даны ответы.

Нанесенные храмовниками гальдрастафы, казалось, горели на щеках, но Лис понимал, что ему мерещится. Максимум, на что способна такая соматика, это следить за перемещениями и взаимодействием курсантов. Словно на огромной карте двигаются фигурки, изображающие первогодков, – так видят полигон впавшие в транс жрецы. Впрочем, рядом с ними действительно может находиться детализированная в подробностях модель Маркланда, на которой, следуя указаниям соматиков, наставники перемещают значки.

Все может быть.

Хорошо, хоть одежду оставили. Могли ведь и забрать, пока переносили на территорию второго испытания. Хельг невольно хмыкнул, представив, как визжали бы девчонки, обнаружив себя в чем мать родила.

И кто знает, может, академия готовит нечто подобное на будущее. Душеведские приемчики здесь не стесняются применять. И как всегда – неожиданно.

Подход, конечно, правильный. Враг не будет стесняться в выборе средств. Времена ойкуменовских рыцарей давно прошли, а в Мидгарде их никогда и не было. Неприятель не станет разводить политесы, а атакует без предупреждения, выгадав самый удобный для себя момент. Так всегда воевали сванды, и такая война являлась самой эффективной.

Несмотря на сумбур в мыслях, внесенный неожиданным местом пробуждения и дурацкими правилами, испортившими план Хельга, одно он понимал точно: ни с Дроной, ни со Свальдом, ни с Хитоми, ни с рядом еще примечательных в руконогомахательстве личностей встречаться не стоит. Охота – именно так хотелось назвать происходящее испытание – подразумевает в первую очередь ловлю слабых сокурсников. Важно правильно оценить свобственные силы. Да, встретится он со Свальдом, выложится на полную, одолеет его – и тут же попавшийся навстречу Лису Рунольв без особых проблем отберет кулоны у обессилившего одногруппника. Или не он, но кто-нибудь вроде него. Избитый Хельг не противник даже для Лакшми. Вдобавок после вчерашних козлиных игрищ болело все, что только могло болеть, и усталость то и дело напоминала о себе желанием найти укромное местечко и завалиться поспать.

168