Птенцы Виндерхейма - Страница 158

158

Ардж понял это лишь наполовину. Прошлое еще довлело над ним. Благородное прошлое Горнего Дома, пожирающее его душу – как тайное прошлое клана Нода поглощает душу Хитоми. Ардж понял, что должен освободиться, но не знал как. И пришел к Хельгу.

Лис видел – верным вассалом, как Свальд, или просто другом, как Катайр, Гаутама не будет. Он желает научиться новому, чтобы укрепить старое – свой пошатнувшийся среди «птенцов» авторитет. Ардж все так же ненавидел Хельга и его товарищей, но сумел обуздать ненависть. Победил здоровый, вполне понятный Лису прагматизм. Бхат собирался поучиться у Хельга, а там… там видно будет.

Вот только у Хельга учителя были получше.

– Вот что я предлагаю, – закончил Лис, внимательно следя за реакцией одногруппников и Арджа.

Катайр задумчив – ему не нравится, но он понимает, что так у них больше шансов на победу. По безэмоциональному лицу Свальда ничего не разобрать, но сын Дома Огня поддержит Лиса, даже если все в нем восстает против столь неблагородного плана. Рунольв заворожен – он теперь не безмолвный зритель или инструмент для запугивания Арджа, а полноценный участник. Гаутама недобро ухмыляется – план им полностью одобрен. Фридмунд рисует на песке фигурки: люди с копьями скачут вокруг привязанного к столбу человека. Хотя, если приглядеться, это не копья, а скорее палки или прутья, да и привязанный человек изображен в традиционном бхатском доспехе…

Хельг вздохнул. Рыжего только могила исправит.

– Внимайте словам моим, боги и смертные! – затянул вдруг кто-то неподалеку, и «птенцы» от неожиданности вздрогнули. – Великие дети Хеймдалля и малые!

Песня – старая, громкая, хриплая, от всей души.

– Ты, Один, желаешь, чтоб речь повела я о судьбах предвечных всего, что живет!

– Я знаю века исполинов древнейших! – подхватил кто-то. Кто-то из свандов, несомненно. С чего бы остальным архипелаговцам петь песни чужой им культуры? – Чей род моих предков на свет произвел!

– Знаю девять миров я под Деревом вечным, чьи корни покоятся в недрах земных! – сразу несколько голосов поддержали первого певца.

В начальное древнее время жил Имир.
Земли тогда не было; не было неба;
Ни морского песку, ни холодной волны;
Трава не росла: всюду бездна зияла.
От Бора рожденные подняли почву,
И вместе устроили Мидгард прекрасный;
Грел с полудня луч солнца соленые камни, —
И травою зеленой земля поросла.

Совершенно неожиданная здесь и сейчас песнь свандов, пришедшая из седой эпохи Смутного времени, а может, и еще раньше, до Катастрофы, удивительным образом вплелась в узор полотна, который плели боги нынешней ночью. Прибытие на Маркланд, изматывающая пробежка, дурацкая забава с козлом – и «Прорицание вельвы», повествующее о начале и конце мира. Мира, бывшего до Катаклизма; мира, который не дождался Рагнарёка, однако все равно погиб из-за Катастрофы.

«Академия – наш Рагнарёк, – внезапно подумал Хельг. – Конец привычного мира для каждого «птенца». И не каждому суждено его пережить…»

Ардж ушел. Рунольв и Катайр забрались в палатку спать. Свальд отлучился в сторону леса по нужде. Фридмунд умчался смотреть на танцы девчонок – Сигрид явно вознамерилась выжать из курсанток все соки, и пляска все еще продолжалась.

Ну и правильно. Не одному же Хрульгу над подопечными издеваться.

Солнце черно; земли канули в море,
Звезды срываются вниз, с вышины.
Пар всюду пышет, и, Жизни Питатель,
Лижет все небо жгучий огонь.
Лает пес Гарм у пещер Гнипахеллира;
Узы расторгнуты, вырвался Волк!
Много я знаю; вижу я, вещая,
Грозно грядущий жребий богов.
Знаю я, вижу, как снова возникнет,
Вновь зеленея, из моря земля.
Бьют водопады; орлы за добычей
Станут к водам на лету припадать.

Хельг смотрел на затухающий костер. Спать не хотелось. Гремевшая в несколько глоток песня уже подходила к концу – возрожденный мир начинал все с начала.

А сможешь ли ты, Хельг? Когда завершатся пять лет академии, когда ты достигнешь своей цели (а ты ее достигнешь, даже не сомневайся!), сможешь ли ты начать все с начала? Сможешь возродить разрушенный мир?

Лис вздохнул. Неправильный вопрос. Ему нечего возрождать. Академия для него не Рагнарёк, а лишь начало Последней Битвы.

Он здесь потому, что собирается уничтожить весь существующий миропорядок.

По крайней мере, попытаться.

Вижу чертог, затмевающий солнце,
Золотом крытый, украсил он Гимли.
Только достойные там обитают,
В вечном блаженстве жизнь проводя.
Сходит тогда для суда высочайшего
Мощный Властитель в мир с высоты.

На этом месте песнь закончилась. Распевавшие «Прорицание» сванды замолчали, начали расходиться по палаткам вслед за своими северными, южными и восточными товарищами. Лис усмехнулся. Жрецы хорошо поработали, убрав из общедоступных источников последнюю строфу «Прорицания». «Сходит тогда для суда высочайшего мощный Властитель в мир с высоты» – эти строки, как возвестил Храм, есть прямое указание на Бога-Солнце и его потомков, указание на конец старой темной истории, не знавшей Всеотца и закончившейся Катастрофой, и начало новой, осиянной благодатью Бога-над-богами. Мол, древние если и не знали об Истине, то предчувствовали ее.

И мало кто сейчас знает подлинную концовку, настоящую последнюю строфу:

Темный дракон, чешуею сверкающий,
Снизу, с утесов полночных летит.

158